Персонажи: Кузнецов/Костицын
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, PWP, POV
Предупреждения: Небольшое ООС, Изнасилование, Нецензурная лексика
Размер: Драббл
Статус: Закончен
WARNING!!1 ПЕРЕД ТЕМ, КАК НАЧАТЬ ЧИТАТЬ ЭТУ ФЕЕРИЧЕСКУЮ ТУФТУ,
РАССЛАБЬТЕСЬ И СДЕЛАЙТЕ ГЛУБОКИЙ ВДОХ!
я предупреждал
С самого начала игра полетела коту под хвост. Я не понимаю, мы ведь уже обыгрывали казахов, да блядь, они катаются, как я в десять!
В этом сезоне мы в первый раз ушли со льда не забив ни одной ебаной шайбы. Мы проиграли 0:3 аутсайдерам.
В висках пульсировало, а горло нещадно драло, как будто я не просыхал неделю. Я практически побежал в душ, расталкивая всех в раздевалке. А хули они такие радостные?! Мы ведь проебали игру. Едва сдерживаюсь от того, чтобы не врезать по 46-му шкафчику кулаком. Ты должен был вывезти.. Да еб твою Мать, ты же нхл-овец, а играешь в последнее время хуже молодежки. Вот, сука, что с тобой творится?
Захожу в душевую, прислоняюсь ноющим виском к холодному кафелю стены. Звук капель, хаотично разбивающихся о пол успокаивает, но только до того момента, пока я не замечаю знакомый загривок. Загривок, которому я сегодня отдавал голевую. Загривок, который не смог ее обработать и наш последний шанс на шайбу престижа канул в глухой обороне Барыса. Подхожу к тебе сзади, и спрашиваю, напрямик, как привык: - Почему ты не забил? – По душу прокатывается волна напряженного молчания, но ты не оборачиваешься. Сукин сын даже не соизволит посмотреть мне в глаза. – Почему. Ты. Не. Забил? – Раздельно повторяю я.
- Извини. - Голос звучит слишком сухо.
- Слушай, ты же мог меня не обнадеживать с самого начала. Черт со мной, ты мог не обнадеживать всю команду! Ты видел, как возле тебя крутились Макс со Стасом, но даже и не подумал подхватить атаку. – Твое безразличие и моя злость еще сильней нагнетают обстановку. – Да повернись ты наконец! Я что, с жопой разговаривать должен? – Наконец не выдерживаю и разворачиваю тебя за плечи. Ты выше и габаритней меня, но я силен. Я чертовски силен. И сейчас, глядя на хмурую морду, мне хочется обрушить всю свою силу на твою постриженную бошку.
- Женя, я знаю, что виноват. – Ты делаешь глубокий вдох и проводишь крепкой ладонью по осунувшемуся лицу. – И отвечу за свое бездействие, только не надо начинать читать мне морали.
Как же меня бесит вся эта флегматичность! Ну разве нельзя не пережевывать все в себе?! Хотя бы проорался, а не мычал, как всегда. Нужна какая-то встряска, а то последние четыре игры, вместо белорусского форварда у нас ленивая, мрачная хуйня. Зарываюсь рукой в собственные волосы, после чего со всей дури толкаю тебя в грудь. Ты падаешь. Молча, сука. – Ну, нравится?! – Наклоняюсь к твоему телу и пинаю в бок, но ты только щуришь глаза, пытаясь подняться с мокрой плитки.
Тогда я пинаю еще раз, повторяя тот же вопрос и замечаю, как одними губами ты хрипишь «нет». Но этого недостаточно.
Я позволяю тебе подняться, и даже помогаю, рывком дергая за руку. Встав, ты не даешь мне по роже, а упираешься локтями в стену и ставишь голову под струю холодной воды. Бить не хочется только из понимания, что даже без "такого" тебя мы не вывезем. И я не бью... Не бью, но непроизвольно пялюсь на струйки воды, текущие по лопаткам, и безобразно отпяченный зад.. Вот блядь, только не это. Моему дружку, кажется, понравилась твоя крепкая жопа. Я никогда не рассматривал мужчин в качестве партнеров, но я не особо суеверный. Главное, что пол не разверзнется и меня раньше времени не отправят в Преисподнюю. Да если и отправят, хуй с ним - с этими мыслями хватаю тебя за зад, и от неожиданности ты бьешься головой об основание душа. Бля, хотел бы я видеть сейчас твою мину. Сжимаю ягодицы до синяков. Пусть отметины увидит потом твоя благоверная.
- Ты с катушек съехал, Кузнецов?! – закашлялся, как при астме. - Руки убрал! – Ты - доморощенный тафгай, так что удержать тебя составляет большой труд, но я справляюсь. Потому что расторопней.
- А я думал, что ты меня соблазняешь, – злая ирония и вслед за этим, моя рука скользит вдоль позвоночника, заставляя тебя прогнуться. Мне только этого и надо; не прогадав момент, заламываю руки за спину и до хруста дергаю вверх. Твой голос моментально становится на полтона выше.
– Ладно-ладно, мне правда жаль, я сфолил сегодня, согласен. Давай, прекращай свои шутки! – Такого потока слов от тебя я не слышал, наверное с днюхи Петри, да и там ты читал поздравление по бумажке.
Мысленно прикидываю, что будет, если я трахну нашего нхл-овца. Убить меня не убьешь, может рожу подправишь – хотя это еще смотря кто кого. Из клуба не смоешься, с локаутом проблема продлится еще хер знает сколько. Даже смешно: в первый раз я так рад тому, что все эти золотые хоккеисты не уедут в свои штаты, а останутся тут. Погрузившись в свои рассуждения, я чуть не дал тебе вырваться. – Харош рыпаться, не обижу – рявкаю я и снимаю первое попавшееся полотенце с вешалки, сунув колено между твоих ног. Еще раз, но уже специально, выворачиваю заломленные руки, и от твоих болезненных рыков у меня окончательно встает. Завязываю запястья настолько крепко, что после этого не сможешь держать клюшку.
- Отпусти меня. Мы разойдемся и я все забуду. – Голос надломился, ты чувствуешь мой стояк? Поражаюсь такой выдержке, на твоем месте я разнес бы тут все. – Женя, ты хороший парень, не нужно делать ошибку. – Подаешься вперед, прижимаясь с кафелю стены, стараясь избежать ненужных прикосновений. А я хватаю тебя за гриву, заставляя запрокинуть голову назад. Делаю шаг вперед и буквально вжимаю в кафель.
И без того твердый член упирается в ложбинку между ягодиц. Я знаю – ты чувствуешь каждую его вену , иначе дыхание не сцеживалось бы сквозь зубы. Прислоняюсь губами к шее, кусаю, оттягивая смуглую кожу на себя. Начинаю трогать и щипать везде, до куда дотягиваюсь; выкручиваю темные, затвердевшие соски, пересчитываю ребра, неосознанно тыкаясь носом куда-то в область затылка. Медленно скольжу ладонью по торсу, особенно выделяя кубики пресса, поглаживаю бедра.. Невольно злюсь сам на себя, представив, что тебе вгоняет кто-то другой. Но откинув эти мысли, смыкаю ладонь на твоем еще вялом члене. Дрочить я умею – уж не обессудь, за несколько рваных движений, ты заметно твердеешь и уже не можешь скрывать поскуливаний. Провожу ладонью по стволу, большим пальцем задевая головку, размазываю по ней смазку и собираю верхнюю кожицу. Второй рукой я сжимаю мошонку и оттягиваю ее вниз, чувствуя, как поджался твой зад. Наверняка в твоем рассудке творится сейчас что-то чудовищное – тебя собирается выебать двадцатилетний пацан, а ты даже сопротивляться этому не можешь.
Грубо поворачиваю твое лицо за подбородок и целую в скулу, потом ниже, в щеку, в губы. Я готов разорвать их до крови, если ты не пустишь мой язык в свой рот. Вплетя пальцы в мокрые патлы, все-таки распечатываю оборону из зубов и проникаю внутрь. Ты подрагиваешь от возбуждения, но гордость не позволяет ответить мне. Все бы отдал за то, чтобы сделать пару снимков твоего лица. Мужественное, с массивными чертами – сейчас, с зажмуренными веками и пылающими щеками. Я чуть не выстрелил только представив, как ты отсасываешь мне за то, чтобы я не показал эту фотку остальным. Охуеть какой я паскуда. Но с природой не поспоришь. Ухмыляюсь и думаю: "Перекинуть бы тебя через поручень и оттрахать, как ебливую суку", но нет, приходится заставлять наклоняться, тратить время на подготовку, но и тогда ты все равно сжимаешься.
- Ты этого не сделаешь – Последняя фраза перед тем, как я загоняю тебе по самые гланды, ты глотаешь крик, а внутри так тесно и горячо, что блядь, я готов иметь тебя после каждой игры! И не пытаясь сдержать гортанного стона, начинаю насаживать твою задницу на себя, впечатавшись в бедра пальцами. Тебе больно, и эта боль приобретает практически материальный вид, пока я не изменяю угол входа. И тут ты стонешь, непроизвольно и хрипло, но этого достаточно, чтобы мою крышу снесло к ебеням. Начинаю двигаться в тебе мощными, почти звериными толчками.
Мне-то похуй на сдержанность и я рычу, шлепаю тебя по заднице, в уверенности, что разорву к чертовой матери. Ты такой бархатный и узкий.. неприступный, но не сейчас, когда сам толкаешься задом навстречу моему стволу. Кто бы мог подумать, что вколачивать в стену такого здорового, сурового парня, как ты, будет настолько охуенно.. Ты прогибаешь спину и кончаешь с невероятно шумным всхлипом, на который я немедленно отвечаю, изливаясь в тебя горячей вязкой жидкостью, прокусив кожу на твоей шее.
Я нахожусь в тебе еще несколько минут. На полусогнутых тебе еле удается держаться. Прижимаю тебя к груди так крепко, что на минуту думаю - сломаю ребра. А потом отпускаю и выхожу из тебя, сразу поворачивая лицом.
- Развяжи. - твой голос сейчас особенно невнятный.
- Что, уебать мне собрался? – С вызовом кидаю я, но вместо последующего удара, ощущаю на своих губах твои. Красные и содранные в кровь, пытающиеся поцеловать. – Никогда тебя не понимал. – Отзываюсь и отвечаю на болезненный для тебя поцелуй. Ты отстраняешься и встаешь под душ, смывая с бедер кровоподтеки и мою сперму. – Ты извини, я был жестковат. – Слишком непринужденно говорю, но молодому гению хоккея прощаются слабости в виде габаритных, неразговорчивых нападающих.
В этом сезоне мы в первый раз ушли со льда не забив ни одной ебаной шайбы. Мы проиграли 0:3 аутсайдерам.
В висках пульсировало, а горло нещадно драло, как будто я не просыхал неделю. Я практически побежал в душ, расталкивая всех в раздевалке. А хули они такие радостные?! Мы ведь проебали игру. Едва сдерживаюсь от того, чтобы не врезать по 46-му шкафчику кулаком. Ты должен был вывезти.. Да еб твою Мать, ты же нхл-овец, а играешь в последнее время хуже молодежки. Вот, сука, что с тобой творится?
Захожу в душевую, прислоняюсь ноющим виском к холодному кафелю стены. Звук капель, хаотично разбивающихся о пол успокаивает, но только до того момента, пока я не замечаю знакомый загривок. Загривок, которому я сегодня отдавал голевую. Загривок, который не смог ее обработать и наш последний шанс на шайбу престижа канул в глухой обороне Барыса. Подхожу к тебе сзади, и спрашиваю, напрямик, как привык: - Почему ты не забил? – По душу прокатывается волна напряженного молчания, но ты не оборачиваешься. Сукин сын даже не соизволит посмотреть мне в глаза. – Почему. Ты. Не. Забил? – Раздельно повторяю я.
- Извини. - Голос звучит слишком сухо.
- Слушай, ты же мог меня не обнадеживать с самого начала. Черт со мной, ты мог не обнадеживать всю команду! Ты видел, как возле тебя крутились Макс со Стасом, но даже и не подумал подхватить атаку. – Твое безразличие и моя злость еще сильней нагнетают обстановку. – Да повернись ты наконец! Я что, с жопой разговаривать должен? – Наконец не выдерживаю и разворачиваю тебя за плечи. Ты выше и габаритней меня, но я силен. Я чертовски силен. И сейчас, глядя на хмурую морду, мне хочется обрушить всю свою силу на твою постриженную бошку.
- Женя, я знаю, что виноват. – Ты делаешь глубокий вдох и проводишь крепкой ладонью по осунувшемуся лицу. – И отвечу за свое бездействие, только не надо начинать читать мне морали.
Как же меня бесит вся эта флегматичность! Ну разве нельзя не пережевывать все в себе?! Хотя бы проорался, а не мычал, как всегда. Нужна какая-то встряска, а то последние четыре игры, вместо белорусского форварда у нас ленивая, мрачная хуйня. Зарываюсь рукой в собственные волосы, после чего со всей дури толкаю тебя в грудь. Ты падаешь. Молча, сука. – Ну, нравится?! – Наклоняюсь к твоему телу и пинаю в бок, но ты только щуришь глаза, пытаясь подняться с мокрой плитки.
Тогда я пинаю еще раз, повторяя тот же вопрос и замечаю, как одними губами ты хрипишь «нет». Но этого недостаточно.
Я позволяю тебе подняться, и даже помогаю, рывком дергая за руку. Встав, ты не даешь мне по роже, а упираешься локтями в стену и ставишь голову под струю холодной воды. Бить не хочется только из понимания, что даже без "такого" тебя мы не вывезем. И я не бью... Не бью, но непроизвольно пялюсь на струйки воды, текущие по лопаткам, и безобразно отпяченный зад.. Вот блядь, только не это. Моему дружку, кажется, понравилась твоя крепкая жопа. Я никогда не рассматривал мужчин в качестве партнеров, но я не особо суеверный. Главное, что пол не разверзнется и меня раньше времени не отправят в Преисподнюю. Да если и отправят, хуй с ним - с этими мыслями хватаю тебя за зад, и от неожиданности ты бьешься головой об основание душа. Бля, хотел бы я видеть сейчас твою мину. Сжимаю ягодицы до синяков. Пусть отметины увидит потом твоя благоверная.
- Ты с катушек съехал, Кузнецов?! – закашлялся, как при астме. - Руки убрал! – Ты - доморощенный тафгай, так что удержать тебя составляет большой труд, но я справляюсь. Потому что расторопней.
- А я думал, что ты меня соблазняешь, – злая ирония и вслед за этим, моя рука скользит вдоль позвоночника, заставляя тебя прогнуться. Мне только этого и надо; не прогадав момент, заламываю руки за спину и до хруста дергаю вверх. Твой голос моментально становится на полтона выше.
– Ладно-ладно, мне правда жаль, я сфолил сегодня, согласен. Давай, прекращай свои шутки! – Такого потока слов от тебя я не слышал, наверное с днюхи Петри, да и там ты читал поздравление по бумажке.
Мысленно прикидываю, что будет, если я трахну нашего нхл-овца. Убить меня не убьешь, может рожу подправишь – хотя это еще смотря кто кого. Из клуба не смоешься, с локаутом проблема продлится еще хер знает сколько. Даже смешно: в первый раз я так рад тому, что все эти золотые хоккеисты не уедут в свои штаты, а останутся тут. Погрузившись в свои рассуждения, я чуть не дал тебе вырваться. – Харош рыпаться, не обижу – рявкаю я и снимаю первое попавшееся полотенце с вешалки, сунув колено между твоих ног. Еще раз, но уже специально, выворачиваю заломленные руки, и от твоих болезненных рыков у меня окончательно встает. Завязываю запястья настолько крепко, что после этого не сможешь держать клюшку.
- Отпусти меня. Мы разойдемся и я все забуду. – Голос надломился, ты чувствуешь мой стояк? Поражаюсь такой выдержке, на твоем месте я разнес бы тут все. – Женя, ты хороший парень, не нужно делать ошибку. – Подаешься вперед, прижимаясь с кафелю стены, стараясь избежать ненужных прикосновений. А я хватаю тебя за гриву, заставляя запрокинуть голову назад. Делаю шаг вперед и буквально вжимаю в кафель.
И без того твердый член упирается в ложбинку между ягодиц. Я знаю – ты чувствуешь каждую его вену , иначе дыхание не сцеживалось бы сквозь зубы. Прислоняюсь губами к шее, кусаю, оттягивая смуглую кожу на себя. Начинаю трогать и щипать везде, до куда дотягиваюсь; выкручиваю темные, затвердевшие соски, пересчитываю ребра, неосознанно тыкаясь носом куда-то в область затылка. Медленно скольжу ладонью по торсу, особенно выделяя кубики пресса, поглаживаю бедра.. Невольно злюсь сам на себя, представив, что тебе вгоняет кто-то другой. Но откинув эти мысли, смыкаю ладонь на твоем еще вялом члене. Дрочить я умею – уж не обессудь, за несколько рваных движений, ты заметно твердеешь и уже не можешь скрывать поскуливаний. Провожу ладонью по стволу, большим пальцем задевая головку, размазываю по ней смазку и собираю верхнюю кожицу. Второй рукой я сжимаю мошонку и оттягиваю ее вниз, чувствуя, как поджался твой зад. Наверняка в твоем рассудке творится сейчас что-то чудовищное – тебя собирается выебать двадцатилетний пацан, а ты даже сопротивляться этому не можешь.
Грубо поворачиваю твое лицо за подбородок и целую в скулу, потом ниже, в щеку, в губы. Я готов разорвать их до крови, если ты не пустишь мой язык в свой рот. Вплетя пальцы в мокрые патлы, все-таки распечатываю оборону из зубов и проникаю внутрь. Ты подрагиваешь от возбуждения, но гордость не позволяет ответить мне. Все бы отдал за то, чтобы сделать пару снимков твоего лица. Мужественное, с массивными чертами – сейчас, с зажмуренными веками и пылающими щеками. Я чуть не выстрелил только представив, как ты отсасываешь мне за то, чтобы я не показал эту фотку остальным. Охуеть какой я паскуда. Но с природой не поспоришь. Ухмыляюсь и думаю: "Перекинуть бы тебя через поручень и оттрахать, как ебливую суку", но нет, приходится заставлять наклоняться, тратить время на подготовку, но и тогда ты все равно сжимаешься.
- Ты этого не сделаешь – Последняя фраза перед тем, как я загоняю тебе по самые гланды, ты глотаешь крик, а внутри так тесно и горячо, что блядь, я готов иметь тебя после каждой игры! И не пытаясь сдержать гортанного стона, начинаю насаживать твою задницу на себя, впечатавшись в бедра пальцами. Тебе больно, и эта боль приобретает практически материальный вид, пока я не изменяю угол входа. И тут ты стонешь, непроизвольно и хрипло, но этого достаточно, чтобы мою крышу снесло к ебеням. Начинаю двигаться в тебе мощными, почти звериными толчками.
Мне-то похуй на сдержанность и я рычу, шлепаю тебя по заднице, в уверенности, что разорву к чертовой матери. Ты такой бархатный и узкий.. неприступный, но не сейчас, когда сам толкаешься задом навстречу моему стволу. Кто бы мог подумать, что вколачивать в стену такого здорового, сурового парня, как ты, будет настолько охуенно.. Ты прогибаешь спину и кончаешь с невероятно шумным всхлипом, на который я немедленно отвечаю, изливаясь в тебя горячей вязкой жидкостью, прокусив кожу на твоей шее.
Я нахожусь в тебе еще несколько минут. На полусогнутых тебе еле удается держаться. Прижимаю тебя к груди так крепко, что на минуту думаю - сломаю ребра. А потом отпускаю и выхожу из тебя, сразу поворачивая лицом.
- Развяжи. - твой голос сейчас особенно невнятный.
- Что, уебать мне собрался? – С вызовом кидаю я, но вместо последующего удара, ощущаю на своих губах твои. Красные и содранные в кровь, пытающиеся поцеловать. – Никогда тебя не понимал. – Отзываюсь и отвечаю на болезненный для тебя поцелуй. Ты отстраняешься и встаешь под душ, смывая с бедер кровоподтеки и мою сперму. – Ты извини, я был жестковат. – Слишком непринужденно говорю, но молодому гению хоккея прощаются слабости в виде габаритных, неразговорчивых нападающих.